Галина Владимировна стома

Я хотела стать либо географом – открывать что-то, либо историком – заниматься изучением вопросов наших революционеров.

Поскольку я собиралась заниматься географией, то решила поступать на географический факультет, но мне там не очень понравилось. Приятельница предложила: «А пойдем на биолого-почвенный?» Ну, мы и пошли. Я ни разу не пожалела, что поступила именно сюда.

Когда я была студенткой, я активно занималась общественной работой в комитете комсомола факультета, даже стала его секретарем. Также пять лет возглавляла молодежный совет МГУ по охране природы. Потом несколько лет была научным сотрудником, но в науке меня всегда тормозило одно: а вдруг я чего-то еще не знаю, вдруг что-то не доизучала? Наверное, поэтому отстранилась от научной области. А преподавание, работа со студентами меня всегда интересовали гораздо больше.

Моим научным руководителем был наш заведующий кафедры общего почвоведения Борис Георгиевич Розанов, у которого было потрясающее логическое мышление: он был замечательным методистом, доступно все объяснял и очень хорошо читал лекции. Наверное, это всё передалось и мне. Я с интересом следовала и следую его заветам, принципам работы со студентами: рассказывать о сложных вещах образно и доступно, задавать такие вопросы, чтобы студент понял, что ему нужно отвечать.

Да что Вы говорите? (смеется) Ну, скорее харизматичным, а не образцовым. Они говорят: «Описания разрезов почв Галины Владимировны – это Пушкин в почвоведении». Обычно я не просто описываю, а привожу примеры из своих экспедиций, так что у студентов выстраивается своя стройная система понимания. Как раз та образность, о которой я говорила. Также мы ведём занятия в виде дискуссий. Мне не нравится, когда первокурсники просто зачитывают доклады, ведь важно понимание, а не умение читать с листочка. Я веду семинары на первом курсе, и там обсуждение очень важно: первокурсников нужно прежде всего научить учиться. Я думаю, мне это удается. Потому что если я беру ту же самую группу во втором семестре, то к условным трем людям, которые в первом семестре умели правильно мыслить, добавляется еще три. И так, шаг за шагом, первокурсники становятся профессионалами.

Несколько лет назад, может семь или десять, я поняла, что пришли очень слабые студенты. А потом что-то изменилось, но что — не знаю. Стали приходить более зрелые, более способные ребята, умеющие оценивать и читать, вчитываться. Пока могу сказать, что ситуация с каждым годом улучшается.

Знаете, отношение к образованию было другое. Да к тому же отголоски девяностых. Тогда совсем кошмар был. И не только со студентами.

Конечно. Помню, когда мы ездили на летние практики в девяностые годы, от таких бандюганов не было жизни. Чего только они не делали! Угрожали, нападали на студентов. Приходилось, можно сказать, своей грудью закрывать ребят от ножей и прочего. Но это полбеды: были юноши, которые хотели защитить нас всех, собирались драться с бандитами. Здесь уже приходилось спасать их от самих себя. Разве молодого человека остановит, когда ему говорят «не лезьте к ним»? Надо было хорошо понимать студентов, знать, что им сказать, чтобы они не навредили себе такими подвигами. Страшное время! Сейчас такого, к счастью, нет. Практики вспоминают с теплотой, а не с содроганием.

Преподавательская деятельность связана с количеством студентов, с которыми ты работаешь, а научная деятельность напрямую связана с преподавательской. Я выпустила 29 дипломников. Это помогло мне набрать огромный материал для исследований, который во многом стал основой научных публикаций.

Кроме того, когда я была студенткой, мы с моим научным руководителем занимались очень важными проблемами, такими, как высыхание Арала, опустынивание окружающей территории, деградацией черноземов. Катались в экспедиции, где собирали ценнейший материал для исследований. Спустя столько лет я все равно обращаюсь к тем данным в научных работах.

Борис Георгиевич работал в то время в ЮНЕСКО и занимался вопросами опустынивания мира в целом. Мы, его ученики, ездили с ним в экспедиции во множество мест: от славного города Ош в Киргизии до Аральского моря.

Никогда не забуду, как мы при 50-градусной жаре в Наманганской долине выходили в экспедицию в купальниках и болотных сапогах – боялись змей. Как-то раз мы с коллегой должны были измерить температуру выкопанной почвы, как вдруг пошел ливень. В полупустыне, представляете? Нам нужно было уже уходить, как вдруг все змеи выползли из-за дождя. Выбраться никак! Пришлось почвенным ножом и палками разгонять этих змей. Получилось сделать это только к полуночи. Но оно того стоило: мы выкопали почву, какую я никогда в жизни не видела! У нас есть понятие «шестоватый гипс». Шест – это иголка. И вот, представляете, выкопана почва: верхние десять сантиметров – обычная серая, а ниже иголочка к иголочке стоит гипс времен Тетиса (Тетис – древний океан, разделявший континенты Гондвана и Лавразии). Ты берешь этот гипс, и он весь разламывается на маленькие иголочки – такой хрупкий!

Мобильных телефонов тогда не было, все снималось на пленочный фотоаппарат. Мой коллега, Герман Станиславович Куст, обещал мне прислать эти фото. Сейчас я пишу статьи для Большой российской энциклопедии, куда мне бы очень хотелось поместить кадры с той экспедиции.

Возьмем мою последнюю статью «Оценка стоимости экосистемных услуг городских ландшафтов». Она про совершенно новое направление у нас в науке, которым увлекся один из моих студентов. Сначала мы вообще не могли понять, как проделать работу над его статьей, потому что, как я уже говорила, направление новое и нужно понять, как к нему подступиться. Здесь мне очень помог опыт моего научного руководителя Бориса Георгиевича Розанова, его логический подход ко всему: мы стали последовательно и методично собирать материал, расписывать всё до мелочей. Как видите, хоть идея не моя, но материала для дальнейших научных статей предостаточно.

Именно. Преподаватели от них все берут, ведь мы – консервативные люди, привыкли работать традиционно, а студенты – с новыми идеями, мыслями – зарождают в нас зерна того, к чему мы даже и не думали обращаться. Без студентов нельзя жить.

(Смеется) Я вообще очень люблю вязать. Вот этот свитер на мне я сама связала. Да, есть такая почва – глеевая. В ней сразу несколько цветов: желтый, сероватый, голубоватый. Как-то раз увидела и захотела что-то такое связать. Вдохновилась!

Я всегда говорю студентам: «Дважды два – не всегда равно четыре». Может быть и три, и пять. Всё зависит от очень многих вещей, нельзя всегда полагаться на что-то одно. А еще, почва – она ведь постоянно движется. С севера на юг, с юга на север. Вот и мы должны двигаться дальше, развиваться.

Именно. Когда я училась на втором курсе, мы читали «Диалектику природы» Энгельса. Согласно ей, любой процесс заключается в противоречии между высшими формами движения материи. Поскольку почва – биокосное тело (по В.И. Вернадскому: один из типов вещества биосферы – возник на стыке живого и неживого), именно противоречие между биологическим фактором (синтезом и разрушением органического вещества) и есть существо процесса почвообразования. Эта идея позволяет смотреть на почву шире, не только как на землю. И те идеи Энгельса в некотором роде сформировали мой взгляд как ученого. К примеру, идеалистический подход к вопросу о классификации почв. Помню, как после экзамена я бегала по факультету и кричала «Я создам новую классификацию!»

Знаете, нет. Уже возраст не тот, утомительно. Да и создавать новую классификацию бессмысленно. Но я бы доработала старую: добавила то, чего не хватает, а не стала бы все переделывать. Так бы я решила проблему. Но, знаете, мне все-таки больше хочется работать со студентами.

Нет ничего важнее учебы. Не отвлекайтесь ни на что, пока не поймете, для чего вам нужно образование. Только когда придет это понимание, можно будет начать работать и зарабатывать. Но главное – учиться, учиться и еще раз учиться.